Вечер третий. 20 февраля 2016 г.

Вечер третий. 20 февраля 2016 г.

Героиня: Лина, психолог, руководитель НКО Синяя птица

---

---

ОНА В ОТСУТСТВИИ СОБАК И ДЕТЕЙ

Наталья Тованчёва

— В общем, Зоя, или я, или он,- сказал Лев.

— Конечно, он,- не задумываясь, ответила Зоя.

Лев грузно опустился на стул.

— Зоя, мы прожили с тобой десять лет. Десять неплохих лет. И ты хочешь сейчас все разрушить ради какого-то мальчишки-отказника из детдома?

— Он не какой-то,- упрямо сказала Зоя.- Он мой, понимаешь, мой! Я его когда увидела, сразу поняла: он мой. Просто его родила другая женщина. Почему-то.

— Зоя, ты бредишь. Он не твой. Это чужой ребёнок, причём очень больной. Ты понимаешь, что собираешься делать?

— Да, понимаю. Очень хорошо понимаю… Антошке два с половиной года, и если я ему не помогу, он просто умрет, ты это понимаешь?

— Господи, Зоя, но почему именно ты? Почему всегда ты?

Зоя задумалась. Это как раз понятно, почему она. Ей тоже было  два с половиной, когда её  бросили родители и она попала в детдом. Потом её забирали оттуда бабушка с дедушкой, потом опять был детдом… Может, она в Антошке увидела себя, может, она теперь во всех детдомовцах видит себя…

Муж продолжал что-то говорить, она прислушалась.

— Я же все терпел. Когда мы Аню и Таню четыре года подряд забирали из детдома по выходным, пока они не закончили школу. Когда ты пропадаешь все время в  инфекционке, в домах престарелых, в доме ребёнка… Когда ты собираешь деньги на лекарства, памперсы и так далее…  Когда ты едешь в Луганск за безногой собакой. Когда ты притаскиваешь домой больных щенков, ежиков и крыс. Но усыновить смертельно больного ребёнка — это уже слишком, Зоя. У тебя свои дети есть, занимайся ими,а? Он же заразит всех, этот Антошка твой…

— Не заразит. Я его вылечу.

— Ты кем себя возомнила, Зоя? Матерью Терезой? Господом Богом?

Зоя вдруг поняла, как она устала. Совсем не было сил.

— Никем я себя не возомнила, Лёва. Но Антошу я возьму — с тобой или без тебя. Извини, я устала, пойду спать…

Со времени того разговора прошёл год. Год мучительного оформления усыновления, потому что родители Антошки были живы, но оказались наркоманами с приличным тюремным стажем, и надо было лишать их родительских прав, и оформлять немеряное число документов, и параллельно лечить Антошку, который в два с половиной не ходил и не говорил, а ещё оставались другие обязанности… Много других обязанностей…

Муж, пообижавшись, остался. Зоя забеременела, беременность проходила тяжело. Радовало одно — за год Антошка окреп, ему сделали две операции, он потихоньку начал ходить и произносить слова.

И тут объявилась родная мать Антошки. Выйдя в очередной раз из тюрьмы, она каким-то образом узнала их адрес и примчалась. Когда Зоя открыла дверь, то увидела очень худую женщину с остекленевшим взглядом, которая заорала:

— Где мой сын? Отдай сына!

И начала размахивать чем-то прямо перед Зоей. Зоя остолбенела, потом вдруг почувствовала резкую боль в животе и увидела красное пятно, расплывающееся на халате. А женщина все размахивала лезвием, норовя поглубже чиркнуть по животу…

Зоя закричала, прибежали старшие дети, утащили её в комнату, захлопнули дверь. Из-за двери доносились вопли:

— Отдай сына, тварь! Где он?

— Мама, может, милицию вызвать ?- мальчишки растерялись и не знали, что делать.

— Нет, лучше скорую,- ответила Зоя, поняв, что начинаются преждевременные роды.-  Дайте мне полотенце. И отцу позвоните, пусть едет быстро. И не кричите, Антошку разбудите.

К счастью, раны оказались поверхностными, ребёнок — долгожданная девочка- родился здоровым.

Муж все не мог прийти в себя.

— Нет, я все же узнаю, кто ей дал адрес. За нарушение тайны усыновления он у меня под суд пойдёт. А она — за телесные повреждения. А если бы она с ножом пришла, не дай Бог, конечно?

— Лёва, Бог с ней. Оставь их всех в покое. Все хорошо закончилось, и ладно.

— Да, хорошо закончилось,- не успокаивался муж, нося Дашеньку на руках.- Ты видишь, что опять страдают твои родные дети? Ты понимаешь, что это тебе знак? Остановись, Зоя. Давай будем жить обычной жизнью, как все. Ты будешь заниматься семьёй, у тебя теперь уже четверо детей.

Зоя подняла на мужа ясные непонимающие глаза.

— А кто же им поможет, Лёва? Как это — остановись? Я не могу.

— О Боже,- завопил муж. Дашенька дёрнулась и заплакала.

— Ребенка не пугай.

— Ты не женщина, Зоя. Ты танк. Бульдозер. Ты, когда хочешь добиться чего-нибудь, стены прошибешь. Но мне не нужен дома бульдозер. Мне женщина нужна. Чтобы не стариками пахла, а духами. Чтобы с ней можно было поговорить о чем-нибудь, кроме  брошенных детей. Чтобы она не спасала весь мир, а ограничилась собственной семьёй…

В общем, они все-таки разошлись. В жизни Зои изменилось немного. Разве что стирки стало меньше.

Но в последнее время она стала сильно уставать. По вечерам бессильно падала на диван, даже ужинать не могла. И наваливалось какое-то не свойственное ей безразличие ко всему. Даже собак не хотелось выгуливать. Даже с детьми разговаривать.

Пошла к врачу с просьбой проверить кровь. Думала, гемоглобин понижен или что-то в этом роде. Сдала анализы, прошла обследование.

Оказалось, все плохо. Настолько плохо, что её немедленно положили в больницу, прооперировали.

Когда Зоя пришла в себя в реанимации, вся в каких-то трубочках и проводочках, она не сразу поняла, что не так. Потом сообразила: впервые за много лет она лежит в кровати без детей и собак. Дети, когда были маленькие, любили спать вместе с ней, в последнее время их место заняли собаки. Когда под утро все пять собак  забирались к ней в кровать, Зоя даже шевельнуться не могла — не было свободного места. А сейчас она лежала одна в кровати, никто не звал её, никто не дышал рядом. Было холодно, неуютно и одиноко. Как будто из жизни сразу ушёл смысл. И сама жизнь уже казалась совсем не важной. Главное было — как же они там без неё? Дашенька, Антошка, Олег, Марк, Шнур, Кефир, Велес, Белый, Шерлок?

А потом следующая мысль: в субботу она собиралась в дом ребёнка, сможет ли поехать?

— Какой дом ребёнка, вы с ума сошли?- врач, которому она задала этот вопрос, очень удивился.- Вам предстоит долгое лечение, сейчас надо думать только о себе.

Когда Зою перевели в обычную палату и разрешили посещения, пришёл бывший муж с детьми.

— Ты не волнуйся, я пока к вам переехал, за всеми пригляжу, все будет в порядке,- сказал Лева и начал рассказывать, кто что получил в школе и кто как себя ведёт.

— Лева,- перебила его Зоя. — У тебя блокнот есть?

— У меня есть, мама,- высунулся из-за спины отца Марк. — Дать тебе?

— Папе дай. И ручку. Лева, вам надо подхватить кое-что, пока я тут валяюсь. Записывай. В субботу надо поехать в дом ребёнка. Там Светлана Анатольевна, директор, она в теме, им надо привезти кое-что, я сейчас продиктую, пиши…

Лева посмотрел на неё, как на душевнобольную, но возражать не стал, послушно начал записывать. Антошка гладил её по руке, Марк с Олегом ели принесённые ей мандарины.

Жизнь входила в свою колею.

---

Решетки на окнах комнат, которых нет

Светлана Лаврентьева

Решетки на окнах комнат, которых нет. Замки на дверях, в которые не стучат. Мама, родная, если ты веришь мне, просто коснись крылом моего плеча. Выйти в измученный город —  фонтан, скамья, желтой весной болеющие цветы. Жизнь ничему не учит таких, как я. Боль никогда не лечит таких, как ты. Все мы травматики, мама – удар, ушиб, память — сплошной несросшийся перелом. Мой сын по ошибке рожден от другой души. Мы встретились, мама, нам все-таки повезло. Раной в живот — пронзительной, ножевой —  алое солнце сгорает в пустом дворе. Ради себя мучительно быть живой. Ради других не сложно и умереть.  Я бы хотела у моря встречать рассвет, смотреть на небо, греться в его лучах.

Но держат решетки на окнах, которых нет. Замки на дверях, в которые не стучат.

---