— Наталья, недавно на ГТРК «Кубань» было своеобразное новоселье – после двухлетнего ремонта вы открыли новую студию и полностью переоборудовали компанию. Это значит, в крае запускается цифровое телевидение?
Наталья Тованчева: «Я уже давно ничего не боюсь»
Директор ГТРК «Кубань» рассказала «Югополису» о том, чего ей не хватает в Краснодаре, каким будет региональное телевидение и в каких случаях еду лучше выбросить.
- Интервью
- 15, Дек 2015
- Просмотров 3510
— Пока не запускается, но мы к этому уже готовы. Мы прошли первый и очень важный этап – техническое переоснащение компании. Это был очень непростой процесс. Это ж не просто ремонт типа «обои поменять», а смена сложнейших коммуникаций, инсталляция современнейшего оборудования. Мы рушили стены, меняли пол. Потом из Москвы в Краснодар пришли четыре огромные фуры оборудования, в Сочи — столько же. И мы начали инсталлировать это оборудование, учиться на нем работать.
Самым сложным было то, что работа в эфире не прекращалась ни на секунду. Непростые два с лишним года… До сих пор перед глазами у меня картинка, как стоит в студии ведущий Сергей Кожанов, а в это время рабочие начинают гудеть перфоратором. И по всей студии несется его крик: «20 минут эфира. Всем молчать!» Мы сняли об этом фильм.
— Каким вы видите будущее регионального телевидения?
— Предполагается, что в третьем мультиплексе будет один региональный канал, частота и контент которого будут принадлежать ГТРК каждого региона.
— Что же будет с остальными компаниями, которые работают в регионе?
— Они будут сотрудничать с ГТРК как продакшн-студии.
— То есть, например, «Кубань-24» может в перспективе стать продакшн-студией для ГТРК «Кубань», когда начнется эра цифрового ТВ?
— Да, я думаю, что в перспективе так и будет.
— Но «Кубань-24» вещает же еще и на спутнике.
— Когда возникнет региональный канал, никто никому не разрешит оплачивать из бюджета дорогущую спутниковую историю для регионального канала при наличии цифрового ТВ.
Две крупные региональные телекомпании — очень «дорогая игрушка» для бюджета. Рано или поздно это закончится»
— А небольшие телекомпании тоже смогут стать продакшн-студиями?
— Конечно, надо, чтобы это было всем интересно — делать один региональный канал. Кстати, для всех откроются интересные возможности. А то, что будет экономия бюджетов всех уровней — это бесспорный плюс в период кризиса. Кстати, в России уже есть прецеденты подобных договоров между ГТРК и областным телевидением. Две крупные региональные телекомпании – очень «дорогая игрушка» для бюджета. Рано или поздно это закончится. Да и в творческом, и в социальном плане это удобно. Никто не потеряет работу. Останутся проекты, которые знает и любит зритель.
— Тут еще вопрос амбиций. Ведь у нас на Кубани много телекомпаний. И в каждой есть директор, главный продюсер и т. д.
— Я по жизни переговорщик. И знаю, что любую проблему можно решить путем переговоров. Думаю, и создание такого общего регионального канала – это будет очень интересная работа. Соберутся все заинтересованные люди в одну команду, и можно будет сделать потрясающе интересный канал. Ведь местный контент всегда интереснее федерального. Это позволит не распылять ресурсы, как это, кстати, делается сейчас.
— Как вы себе это представляете: что это будет по наполнению?
— Больше половины эфирного времени наверняка займут местные новости — экономика, культура, спорт, происшествия.
— Фильмы: художественные, документальные?
— Художественные фильмы на региональном телевидении – это какая-то роскошная забава. Документальные – да. Но, к сожалению, у нас на Кубани очень слабая документальная база. Сильных документалистов можно пересчитать по пальцам одной руки.
— … и с теми как-то очень легко расстаемся. Вот Валерий Тимощенко уехал в Ставрополь работать.
— Это вообще-то и моя боль, и других руководителей — почему яркие личности уезжают из нашего края.
— А разговорные программы, ток-шоу, политические программы вы видите в линейке обновленного канала?
— Успех этих программ зачастую зависит от ньюсмейкеров, тех, кто будет говорить и создавать инфоповоды. Такие программы прекрасно существовали на региональных телеканалах в Екатеринбурге, Красноярске, Томске. Там были люди, которые не боялись говорить открыто и честно. У нас таких ярких личностей маловато. Мы не можем их найти даже для простейшего комментария в сюжете. У нас нет для этого среды.
— Но времена-то непростые. И людям нужно вслух проговаривать сложные проблемы. Вот смотрите – на федеральных каналах сплошные ток-шоу… Я думаю, и у кубанцев есть потребность обсуждать проблемы. Она сейчас реализуется в тех же социальных сетях. А почему нельзя на ТВ сделать площадку для проговаривания острых и больных тем региона?
— Это хороший вопрос. Но телевидение в основном смотрит возрастная аудитория. Молодежь вся в интернете. Возрастная аудитория на Кубани достаточно консервативна. Не все темы ей интересны. Кроме того, ток-шоу финансово очень дорогое удовольствие. Это столкновение мнений. Кого с кем сталкивать в студии — хочу я вас спросить? Так, чтоб это было всем интересно? Делать такую программу, как у Андрея Малахова? Это очень большие деньги. Регион такое не потянет. Малахов на всю страну один. Мне не нравится соревноваться в разных весовых категориях.
— В последнее время многие стали телевизор называть зомбоящиком. Вам не обидно это слышать? А некоторые люди вообще перестали смотреть телевизор, так как им не нравится то, что они видят.
— Мне это очень смешно. Ты же не будешь отвергать библиотеку только потому, что тебе не нравится какая-то книга, которая стоит там на полке? Я тоже телевизор не по работе мало смотрю — у меня на это просто нет времени. Но вообще это такое же богатство, как и, например, библиотека. В интернете тоже можно зайти на порносайт и сказать, что тебе не нравится весь интернет. Или нравится. Дело твоего выбора. А телевидение — это очень разнообразная история.
— От краевой власти вам поступают какие-то рекомендации? Есть ли какие-то у вас контакты, «встречи на высшем уровне»?
— Контакт есть. Встречи были. Они носят рабочий характер.
— На выборы губернатора вы пойдете?
— Я всегда хожу на выборы.
— Почему?
— Как почему? Что за вопрос? Потому что мне реально не все равно, кто будет губернатором у нас в крае, кто будет депутатом городской Думы.
— Вы в свое время много сил, эмоций и труда вложили в телекомпанию НТК (ныне «Кубань-24»). Не жалеете, что ушли из этой компании? Все-таки возможностей для творчества там больше.
— Нет, это был совершенно осознанный выбор. Ни о чем не жалею. И возможностей для творчества на ГТРК не меньше.
— Существует много версий вашего назначения на ГТРК. Какая правильная?
— Это невероятная история. Я работала на НТК заместителем директора. Но с очень большими полномочиями, потому что директор одновременно руководил еще и одной сочинской телекомпанией. Мне было очень интересно. Тогда в компании было много талантливых ребят, творчество бурлило, градус оптимизма зашкаливал.
В начале сентября 2002 года я собиралась ехать в Анапу на фестиваль «Киношок». Раздается звонок. «Здравствуйте, Наталья Григорьевна. С вами говорит приемная Добродеева. Соединяю с Олегом Борисовичем». Я, конечно, теоретически знала, кто такой Олег Борисович Добродеев. Но для меня он существовал где-то далеко – как бог. Приятный мужской голос в трубке произнес: «Здравствуйте, вы не могли бы ко мне завтра подъехать?» — спросил он, как будто находится на соседней улице. Действительно, а почему бы и нет? Я подумала: вот мы какие крутые, наверняка о нас узнал Добродеев и хочет с нашей телекомпанией замутить какой-то проект.
На следующий день я была в ВГТРК. В переговорную вошел Олег Добродеев и с ним ослепительной красоты улыбающийся мужчина. Это оказался Антон Златопольский, гендиректор канала «Россия-1». Разговор был короткий. Добродеев: «Наташа, у нас есть к тебе предложение — возглавить ГТРК «Кубань». Ну, хорошо, что у меня нервы крепкие, и я умею владеть своим лицом. Я говорю: «Но там же есть директор – Владимир Рунов». Добродеев сказал, что меня это не должно волновать, все формальности они берут на себя. Мы еще некоторое время поговорили, и я согласилась. После этого полетела сразу на «Киношок».
Информация о назначении уже просочилась, хотя официального решения еще принято не было. Очень смешно было, когда сотрудники ГТРК «Кубань» на «Киношоке» по струнке ходили вокруг меня. Даже в станице Гостагаевской, куда актеров вывозят попить самогону и пуститься во все тяжкие. И вот все веселятся до упаду – артисты, журналисты. Но не сотрудники ГТРК «Кубань». Наверное, это был единственный год, когда в Гостагаевской они не пили вообще…
В компании меня толком никто не знал. Обо мне шел слух, что я жуткая стерва. Инициативная группа коллектива ГТРК поехала в Ростов-на-Дону к полпреду президента России отстаивать кандидатуру Владимира Рунова. В общем, коллектив волновался. 17 сентября меня назначили. Скоро будет 13 лет, как я работаю в этой должности. Предупреждая ваш вопрос: ребята из инициативной группы тоже работают.
— У вас в первое время была довольно жесткая кадровая политика.
— Да. Это был один из пунктов нашего разговора с Олегом Борисовичем. Я получила полномочия.
— Она себя оправдала?
— Абсолютно. У нас сейчас потрясающе талантливый коллектив, которым я горжусь.
— Почему же многие при этом рвутся в Москву?
— ГТРК всегда была кузницей кадров для федеральных каналов. Талантливых людей много. Но не все хотят здесь работать. И я их очень хорошо понимаю.
— Неинтересно? Маленькие зарплаты?
— Даже не маленькие зарплаты на первом плане, хотя они реально небольшие. Финансово выскакивают в Москве на другой уровень немногие. Потому что ты здесь получаешь зарплату, предположим, 30 тысяч рублей, но живешь в собственной квартире. Потом едешь в Москву, зарабатываешь 70 и страшно счастлив. Но из этих 70-ти треть уходит на аренду квартиры, еще часть на то, чтоб добраться в центр и питаться, в итоге ты одеваешься в тех же сетевых магазинах, что и здесь. И можешь себе позволить отпуск проводить так же, как проводил его, живя в Краснодаре. Так что финансы – это не то, за чем молодые кадры едут в Москву.
— А чего же не хватает в Краснодаре?
— Мне воздуха не хватает. Интересного общения. Мне не хватает таких людей, до уровня которых я бы тянулась. Всегда в журналистике важно, чтобы над тобой стояли какие-нибудь мэтры, которые бы делали творческий продукт лучше, чем ты. А здесь нет этой прослойки. Многие профессиональные журналисты расползлись по руководящим должностям, по пресс-службам, в сопредельные сферы. Потому что унизительно работать журналистом и получать три копейки. А зарплаты у журналистов сегодня на местном рынке, повторюсь, невысокие. Ты видишь, что такого же уровня московский журналист получает в несколько раз больше. И это обидно.
А поскольку мэтры ушли из журналистики, молодняку не за кем тянуться. Некуда расти. Маргарита Симоньян, Андрей Благодыренко, Екатерина Яковлева, Эдуард Горборуков, Николай Захаров, Наталья Литовка – десятки наших ребят стали заметными журналистами в Москве, сделали карьеру. Не знаю, как сложилась бы их судьба, если бы они остались здесь, на Кубани.
— Вы не так давно опубликовали пост о Краснодаре, который взорвал интернет. Вы написали, что лучшие и талантливые бегут из этого города, как из лепрозория.
— Да. Это так.
Мы такие же люди, как немцы, — две руки, две ноги, голова. Но что ж у нас так все нерадостно и затрапезно? Это разве Путин должен все нам делать — на подворье наводить порядок? Почему мы так скучно, уныло и некрасиво живем? И дело вообще не в деньгах, не в кризисе»
— Что здесь не хватает воздуха, общения, питательной среды для талантов. Нет драйва. Нет атмосферы.
— Так и есть. Это мое мнение.
— Тогда мне хочется спросить: а что вообще вы здесь делаете, если все так плохо? Почему вы здесь живете? Что вас держит?
— А я уезжаю — и довольно часто. Я нашла себе отдушину — путешествия.
— Значит, Краснодар – город только для работы? Ведь что-то здесь держит?
— Держит многое. Семья. У меня старенькие родители. Здесь живет мой сын любимый, который жуткий патриот, ему здесь страшно нравится, и он никуда не собирается уезжать. У меня определенные обязательства перед коллективом. Здесь моя любимая работа. Просто я придумала себе такую отдушину – люблю путешествовать. И это меня спасает. Я не живу в гармонии с городом, увы. Даже гулять здесь не люблю.
— А где же вы любите гулять?
— В Вене. Этот город для меня как родной. Я обожаю его дух, музыку и архитектуру. Но я прекрасно отдаю себе отчет, что это другая жизнь, культура, менталитет. И потом: когда ты приезжаешь в город как турист, это одна история, а жить – совсем другое. Поэтому вопрос о переезде я в своей жизни не рассматривала никогда. Мне неплохо в моей стране. И потом – у меня работа связана с языком. Я без работы с трудом представляю свою жизнь. Это для меня самореализация. Поэтому есть города, куда я приезжаю и гуляю. Люди ходят в парк. А я лечу в Вену. Или в Москву. Я люблю московские театры. У меня много друзей в Москве. Больше, чем в Краснодаре.
Почему люди настолько не уважают свой город и своих соотечественников, что могут ходить в трусах, без майки по центральной улице? Причем видно, что это местные. Трусы, носки, сандалии – и почесал…Это ужасно»
— Когда я читаю в Фейсбуке, что вечером вместо ужина вы готовитесь к тесту по английскому, мне стыдно становится. Кусок в горло не лезет… Зачем вы английский язык изучаете?
— Для путешествий. Я люблю путешествовать одна, без всяких турагентств. Язык в такой ситуации очень нужен. Вот в этом году мы вместе с внуком путешествовали по Австрии и Германии.
— Поездка в Крым стоит у вас в плане?
— Я туда чуть позже поеду, когда мост построят.
— Что вам дают путешествия?
— Радость узнавать. В последнюю поездку мы с внуком жили в Германии, в глухой деревушке, там даже не было магазина. Мы пошли гулять по этой деревеньке, и у меня было ощущение, что все дома участвуют в конкурсе на самое красивое подворье мира: все было так ухожено. При этом все ворота были открыты. Внук даже спросил: «Они что – воров не боятся?» Все люди, которые нам встречались, улыбались и здоровались.
И после этого я приехала домой и поехала в чудесный город Ейск. Еду, а внутри все переворачивается. Потому что вижу затрапезные дворы с кучами хлама, покосившиеся сараюшечки. Двухметровые глухие заборы. Грязно, сумрачно, уныло, нерадостно. Будь моя воля, я бы ходила по нашим дворам: «Ребята, а давайте этот хлам вместе выбросим, я вам помогу». Мы такие же люди, как немцы, — две руки, две ноги, голова. Но что ж у нас так все нерадостно и затрапезно? Это разве Путин должен все нам делать – на подворье наводить порядок? Почему мы так скучно, уныло и некрасиво живем? И дело вообще не в деньгах, не в кризисе. Чтоб выбросить мусор, который 20 лет лежит в сарае, нужно только желание. Ты стоишь в субботу, хлебнув пивка, поносишь власти, а твой ровесник в Европе в это время красит забор и сажает цветы – вот и вся разница.
— Если бы вам захотелось изменить наш город, что бы вы изменили?
— Отношение людей к своему делу. Вот я еду по Северным мостам в период их ремонта. Никто ведь не против, дороги надо ремонтировать. Но! Я вижу несколько десятков ремонтных рабочих в разгар рабочего дня. Реально из них работало человек пять. Остальные сорок пять на всем протяжении моего пути сидели, стояли, размышляли, болтали. Вот разве это нормально? Меня это выбешивает, такое отношение к работе и к своему городу. И это не зависит ни от мэра, ни от президента. Потому что в Европе если идет ремонт дорог, то все реально работают. Еще, конечно, мы выглядим очень провинциально. Почему люди настолько не уважают свой город и своих соотечественников, что могут ходить в трусах, без майки по центральной улице? Причем видно, что это местные. Трусы, носки, сандалии – и почесал…Это ужасно.
— Вот вы такая патриотка, но со смаком пишете в соцсетях про итальянское мороженое. А что будете делать, когда мы окончательно импортозаместимся? Не слабо съесть мороженое марки «Главпродукт»?
— Не буду я его есть.
— Отчего же? Оно вкусное. Не сочтите за рекламу.
— Мороженое, которое я пробовала у нас, мне не нравится. Единственное мороженое, которое я ем в Краснодаре, – латвийское.
— Только не говорите, где оно продается. А то завтра туда казаки придут с нагайками или Роспотребнадзор.
— Не скажу, но я считаю, что патриотизм не в том, чтобы выбирать только российские продукты. Мои вкусовые рецепторы, наверное, непатриотичны. Но они сами выбирают вкусные продукты. Если это вкусно, я буду есть кубанскую еду. Я покупаю кубанский бездрожжевой хлеб и ем его с удовольствием. И еще много чего местного ем. Но если мне завтра понравятся африканские продукты – буду их есть. Патриотизм проявляется в другом.
— В чем же?
— Не гадить там, где живешь. С уважением относиться к своей стране и не поливать ее помоями из-за угла. Работать на благо своей страны.
— Вы принимаете ту идеальную картину мира, которую рисует нам голубой экран?
— Я прекрасно вижу проблемы страны, края, города. И вижу глупости, которые делают и депутаты, и власть, и обычные люди. Но мы же все не роботы. Это моя страна, я не буду без конца поносить ее, как это делают некоторые личности в Фейсбуке или где-то еще. Я лучше сделаю что-нибудь полезное.
— Просто некоторые люди не могут остаться равнодушными, когда их правительство борется с едой…
— По этому поводу много бучи. С одной стороны, нас учили бабушки, что выбрасывать еду нехорошо, общество чистых тарелок и все такое. У меня с едой свои отношения. Я с детства страдала плохим аппетитом, и меня заставляли есть. А я не люблю насилие. Поэтому сегодня мне легко расстаться с едой. Это и для здоровья, кстати, полезно. Когда я вижу на наших улицах двадцатилетних красавиц, которые весят под сто килограммов, думаю: уж лучше бы ты эту еду выбрасывала. Девушек, наверное, приучили жалеть еду. Но не приучили жалеть свой организм.
С другой стороны, уничтожаются продукты, на которые нет документов. Которыми реально можно отравиться. Это делается во всем мире. Но только у нас под это подводится политическая подоплека и раздаются истерические крики: «Караул! Еду выбрасывают!»
— Просто вдруг нажали на больные клапаны. Вот я, к примеру, тоже в 90-е годы в обморок падала, когда стояла в очереди за сыром. Я ждала ребенка. И мне очень хотелось этого чертового сыра… Так что это больные кнопки не только для поколения блокадников.
— Согласна. Некоторые телеканалы, действительно, перебарщивают в своем стремлении показать свою лояльность. Но я не думаю, что всех собирает Путин и говорит: «Ребята, больше ада!» У меня подруга работает руководителем международного канала, и она зуб дает, что их не собирают и не накачивают. И эта истерия на совести вполне конкретных журналистов. Или их вполне конкретных начальников.
— Сегодня тема дня — кризис, курсы валют, рост цен. Многие предрекают России катастрофу, советуют увозить отсюда детей. Вам не страшно?
— Я уже давно ничего не боюсь. Мы пережили много кризисов. И смен правителей. Главное — оставаться людьми. Мне реально было страшно в 90-е годы, когда был путч. У меня смертельно больной муж, на мне ребенок-подросток, жили небогато. Я включаю телевизор, а там путч. Вот тогда я испугалась. Я поняла, что если эти придут к власти, стране конец. Но сын, которому было 14 лет, сказал: «Мама, да ты что? Не бойся. Это через три дня закончится». И оно действительно закончилось.
С тех пор эта установка меня выручает в трудные времена. Все когда-нибудь закончится. Сейчас кризис, но мы работаем, стараемся. За мной триста человек в компании стоит. Всем нужно платить зарплату. И аппаратура у нас жутко дорогая, она вся импортная, еще и ломается время от времени. Конечно, может, и придется где-то затянуть пояса. Но есть голова, руки, ноги. Прорвемся! Главное – спокойней ко всему относиться и делать свое дело.
— Вы с друзьями ссоритесь из-за политических разногласий?
— Нет. Я никогда не скрываю своего мировоззрения. Понятно, что мы все меняем взгляды по жизни. Но когда человек меняет их радикально, меня это пугает. Я цельный человек и не смогу работать там, где мне не нравится. У меня была история, когда я работала начальником пресс-службы администрации края во время работы губернатором Николая Егорова. И это было прекрасное время, очень творческое и интересное. Но как только пришел другой губернатор, сразу же ушла. Потому что все изменилось, и мне стало неинтересно.
— А вот вы еще уходили из краевой газеты…
— Нет, я не уходила, меня выгнали. Я отказалась исполнять распоряжение главного редактора – нужно было сделать критический материал о человеке, а я этого человека уважала. И мне указали на дверь. Я в одночасье оказалась на улице. В такой ситуации понимаешь, что ты не один. Куча народу тут же подставляет свое плечо. Мне тогда сразу же позвонил Леонард Гатов и сказал: «Ну, наконец-то тебя выгнали. Я тебя три года уже зову на работу». Мне позвонил Вячеслав Смеюха и пригласил в «Краснодарские известия». И для меня вот эти эмоции были гораздо важнее. Я иногда думаю, что если бы меня тогда судьба не ударила, не началась бы моя телевизионная карьера. Эти изломы судьбы сделали меня сильнее, и в благодарность я получила яркую, интересную работу.
— Вы начинали журналистскую карьеру в университетской газете «По заветам Ленина» и многое себе позволяли. Вокруг вашей редакции, как сейчас вспоминают, сложился эдакий кружок вольнодумцев. Не хочется тряхнуть стариной? Что-нибудь вытворить, пойти против течения?
— А я вытворяю. Вот, подстриглась. После того, как тридцать лет ходила с длинными волосами. Рассказы начала писать. А просто бунтовать ради бунта мне неинтересно. Это не круто.
— Что для вас сегодня круто?
— Заниматься личностным ростом.
— Вдруг вы стали писать даже не рассказы, а «рассказики». Что это за формат, как он появился?
— Когда я стала руководителем телеканала, все спрашивали: почему ты сама не ведешь программы, ведь в регионах это сплошь и рядом. Но я всегда считала, что надо делать одно дело, и делать его хорошо. Не распыляться. Но так получалось, что я все годы работала кризисным менеджером. Сначала на компании «Краснодар плюс», где мне были поставлены задачи достаточно жесткие. Потом та же история повторилась на НТК. Потом я пришла на ГТРК, и тоже пришлось устраивать революцию.
Кризисы, присоединение ГТРК «Сочи», Олимпиада, техническое переоснащение. Всегда приходилось не просто работать, а пахать. И, как мне казалось, было не до самовыражения. Но в какой-то момент я подумала, что пора вспомнить и о себе. Начала ездить на тренинги. Заниматься личностным ростом. После того, как я что-то там в себе разгребла, стала вдруг писать. Во мне эта потребность всегда была. Но я думала, это подождет, вот я еще кое-что поделаю, потом еще кое-что… Потом внутри меня стало что-то такое возникать.
Однажды я ехала в такси в Москве и таксист доставал денежные купюры, когда мы останавливались в пробках, раскладывал их и прятал в носки. Это было очень смешно. И сложился мой первый рассказ. Я его написала в самолете, когда летела из Москвы в Краснодар. И с тех пор они возникают у меня, как пузыри на жидкой поверхности. Как бы сами собой.
— Нет мысли издать книгу?
— Вначале я писала и не думала ни о какой книге. Но потом задумалась, когда за год написалась куча рассказов. Причем абсолютно разных: есть цикл «Женские рассказы», «Мужские рассказы», есть «Итальянские рассказы». Я очень много пишу на отдыхе и в самолетах. В Краснодаре пишется плохо, потому что все силы уходят на работу. Зато как только я приезжаю в любой аэропорт, сразу же в голову лезет новый сюжет. Я сейчас веду переговоры с книгоиздателем о том, чтобы в этом году сделать книгу.
— А вот ваша подруга Маргарита Симоньян, тоже успешный руководитель телеканала, пошла дальше и уже написала несколько сценариев к фильмам. У вас нет такого желания?
— Мне многие говорили, что у меня кинематографичная проза. Ну, может быть, это будет следующий этап. Посмотрим.
— Вы много читаете? Что сейчас?
— Я недавно вернулась из отпуска, там прочла последний роман Андрея Геласимова «Холод», мне он очень понравился. До этого у меня было одно из потрясений – трехтомник Мариам Петросян. Это ее единственная книга, но она сразу же вошла во все шорт-листы – «Дом, в котором». Я люблю современную русскую литературу и с удовольствием читаю. Дину Рубину очень люблю. Прилепин, Санаев, Чижова — список довольно большой. И все время какие-то открытия делаю. Хотя некоторые считают, что такого понятия — современная русская литература — нет вообще в природе.
— Почему вы так отчаянно хорошо выглядите? Что за драйверы держат вас в таком тонусе?
— Это просто интерес к жизни. Внутри меня сидит такой исследователь, который все время хочет узнавать что-то новое и радоваться всему. Я умею получать радость от всякой ерунды, вообще от жизни. Вот, кстати, у меня немало друзей, которые просто ставят себе какие-то задачи, потом их достигают, но радости от этого не испытывают. А если, не дай бог, что-то не получится, срываются на близких.
Вообще в нашей стране люди пока еще не научились радоваться. Это так видно. Особенно за границей. Русских за рубежом узнают не по одежде, мы уже умеем хорошо и со вкусом одеваться. И не по языку, многие прекрасно владеют английским и другими языками. Нас узнают по особому выражению лица – испуганному, зажатому, что-то подозревающему. Вот играют на площади музыканты. Европейцы стоят, хохочут, радуются, как дети. Наши озираются: нет ли здесь какого-то подвоха? не заставят ли платить за это деньги? не утянут ли у меня сумочку, пока я тут стою?
— И ведь утянут!
— Да. Когда Анастасию Вертинскую спросили, почему вы так хорошо выглядите, она ответила: не надо зла делать людям. Вот и я могу то же самое повторить. Как мы относимся к себе, миру, людям – это все на нас написано. И потом — у меня внук растет. Мне нужно ему соответствовать. У нас много планов.
— Вы много сил вкладываете в своего внука. Что вы хотите, чтоб получилось в итоге?
— Мне бы хотелось, чтобы Влад вырос человеком свободным, умеющим размышлять. Мне нравится, что в свои девять лет он уже какие-то планы строит.
— Наверное, стать президентом России?
— Это смешная история. Сначала на вопрос «кем ты хочешь быть», он отвечал: «Никем». Потом захотел быть президентом. Когда по телевизору показывали Путина, он подошел и говорит: «Вот же я». Влад вроде бы тихий, спокойный, но потрясающий лидер. У нас история была в Сочи-парке. Группа детей строила сооружения из каких-то надувных конструкций. А я сидела на лавочке и писала очередной рассказик. Подхожу узнать, не надо ли ему чего, он кричит: «Наташа, мы строим ресторан». И тут ко мне подбегает мужчина лет сорока. Спрашивает: «Это ваш ребенок?» — Я говорю: «Да». — «А у вас есть ресторан? — «Пока еще нет. Он говорит: «А у меня пятнадцать ресторанов. Если бы ваш Влад был постарше, я бы его взял к себе на работу немедленно».
Поскольку у меня в голове был рассказ, и я спешила к своему айпэду, не стала продолжать разговор. Потом только до меня дошло, что внук чем-то зацепил владельца пятнадцати ресторанов…Мое дело – вложить в него, сколько я могу. Его дело — этим распорядиться. А уж как он это сделает – ну, парень, твоя жизнь, твоя история…
Источник: Югополис
Фото: Денис Яковлев / Югополис