Существо

Существо

Ещё были бесконечные селфи. С периодичностью примерно раз в неделю Существо облачалось в сшитые у подруги «платья из занавесок», как про себя называла их Мария, накручивало щипцами безжизненные белесые волосики и выбирало фон. Позируя, оно застывало с задумчивой улыбкой, изображая, видимо, Джоконду.

Мария молча бесилась. Существо было женой ее единственного, обожаемого сына. Сына Существо устраивало. Они жили вместе уже шесть лет, вполне мирно. Сын работал в министерстве транспорта, занимал ответственный пост и, наверное, так уставал, что ждавшая его дома пустая простушка с пересказом увиденного за день по телевизору была именно тем, что ему оказалось нужно. Они ни о чем особенно не разговаривали. Сын ел приготовленный Существом ужин, вполуха слушал содержание очередного сериала и думал о чем-то своём.

Мария ничего не понимала. Она воспитывала сына по системе Монтесори, ставила ему по вечерам диски Рахманинова, читала вслух Бодлера, подсовывала Ницше. В итоге ее ребёнок, когда вырос, бежал от всего этого, как от чумы, выбрав себе в спутницы жизни не умную и начитанную соратницу, с которой было бы интересно, которая была бы мотиватором его жизни, а Существо. Довольно сексуальное, надо признать, но абсолютно пустое.

Неисповедимы пути Господни…

Слава Богу, уже два года Мария жила отдельно от сына. Но все же они с женой были самыми близкими ей людьми, ее семьёй, и ей бы хотелось общаться с ними чаще… Правда, она не понимала, о чем разговаривать с Существом. Телевизор Мария не смотрела, поэтому общих тем для разговора у них не было.

Мария сделала несколько попыток совместных походов на выставки и в театры. Конечно, ничего хорошего из этого не вышло. Существо жизнерадостно хихикало в самых трагических местах спектакля, громким шёпотом спрашивая у мужа, почему актёры играют так не по-настоящему, не как в кино. На выставке оно и вовсе заявило, что так рисовать оно и само умеет, и все эти бессмысленные круги и квадраты нормальный человек вывешивать в галереях не должен.

— Мазня какая-то, — фыркало оно и принималось разглядывать и обсуждать посетителей выставки.

Сын как будто ничего не замечал. То ли так был влюблён, то ли не находил в поведении Существа ничего необычного.

Рената, закадычная подруга Марии, вердикт вынесла давно:

— Перекормила ты его в юности литературой и искусством. Когда переешь пирожного, всегда хочется соленого огурца. Вот он и кинулся в другую крайность. Нашёл дурочку — и счастлив. Я не пойму только, чего ты-то паришься? Ему хорошо? И ладно. Ну не о такой невестке ты мечтала, так что ж теперь? Тебе теперь самое время пожить в своё удовольствие, пока внуков не подкинули. Они, кстати, как, рожать не собираются?

Мария в ужасе вскидывала брови.

— Да ты посмотри на неё, какая из неё мать? Она же кроме себя никого не любит и не полюбит уже…

Всё закончилось в один день.

Существо позвонило Марии и, не поздоровавшись, начало со всхлипами кричать что-то бессвязное. Из невнятного потока Мария выхватывала отдельные слова: Сашка… В Коми… Надо ехать…

«Господи, пьяная она, что ли? — Это было первое, что пришло на ум. А потом: — Поругались, и Сашка уехал? Но почему в Коми? Командировка?»

— Я ничего не поняла, — ответила Мария невестке.— Саша уехал? Успокойтесь и скажите все ещё раз.

Они были на вы.

Существо всхлипнуло ещё несколько раз и проговорило уже понятно:

— Саша. Попал в аварию. Позвонили. Из больницы. Он в коме.

И зарыдала уже в голос.

Мария прислонилась к стене. Этого не может быть. Этого просто не может быть.

Через час две раздавленные известием женщины метались по больнице, разговаривали с врачом, с заведующим отделением, с главврачом… К Саше не пускали, они рыдали, глотали какие-то таблетки, отказывались идти домой и категорически не понимали, как теперь жить.

А жить надо было. Жизнь продолжалась. Только Саши в ней не было. Вернее, он был — в больнице, бледный, молчаливый, с закрытыми глазами, с перевязанной головой. Как будто просто спал. И никак не мог проснуться.

Врачи сказали: надежда есть. Надо только ждать и верить. Верить и ждать. И разговаривать с Сашей. Он все слышит. И понимает. И однажды обязательно проснётся. Только никто не знает, когда это случится.

Существо сидело с Сашей целыми днями. Мария привозила ей обед, потом снова уезжала на работу, вечером после работы приезжала и сменяла Существо. Она пересказывала Саше все хорошие новости дня, рассказывала какие-то смешные случаи из жизни, включала музыку… Саша безучастно лежал, и совсем не верилось, что он слышит и понимает хоть что-нибудь. Мария перечитала все книги о коме, каждое утро до работы заезжала в церковь и молилась, молилась, молилась…

Обычно в обед, когда она заходила в палату, Существо молча сидело рядом с кроватью. Мария не знала, разговаривало оно с мужем или нет. Но однажды, когда Мария подошла с сумкой продуктов к палате, дверь оказалась приоткрытой, и Мария невольно остановилась, услышав голос Существа.

— Снежок порхает, кружится, на улицах бело, и превратились лужицы в прозрачное стекло… В саду, где пели зяблики, сегодня — посмотри: как розовые яблоки на ветках снегири… Мы это стихотворение в школе учили, я его запомнила почему-то… А больше и не помню никаких стихов… Но ты не думай, что я совсем дурочка, я начну стихи учить и тебе рассказывать. И ещё я подумала, что буду читать тебе книги. Мне и самой интересно будет. Я вот нашла у тебя О’Генри. Сейчас мама твоя придёт, я поем и начнём читать. Мы с ней, знаешь, как тебя любим? Очень сильно. Так что ты уж давай, старайся, выздоравливай!

Мария открыла дверь, вошла в палату.

— Ну как вы тут, дети мои?

Существо настороженно посмотрело на неё. Мария первый раз назвала их так.

— Я решила книги Саше читать, как думаете?

— Отличная мысль! — Мария подошла к Существу, обняла его и добавила: — Это ты хорошо придумала, доченька. Давай, поешь вот.

Женщины начали доставать свертки из сумки и вдруг почувствовали какое-то движение на кровати. Обе резко обернулись и одновременно ойкнули.

Саша смотрел на них и шевелил губами. Они подскочили к кровати.

— Что, Сашенька, что?

Саша что-то прошептал.

— Что ты говоришь? — не поняли они, а сами уже ликовали и улыбались, и порывались бежать за врачом…

— Кто… Такие… — слова давались Саше с трудом.

— Что ты говоришь? О ком ты?

— Кто… Такие… Зяблики?

Женщины переглянулись, засмеялись и, не сговариваясь, расцеловали сына и мужа в обе щеки.