Скрипка и гитара

Скрипка и гитара

Нора миновала пиццерию, улыбнувшись официанту в ответ на его: «Buonasera!» Пошла дальше. Она бесцельно бродила по улицам, выжидая, как охотник дичь. Нора приезжала в этот город слушать музыку. Просто слушать музыку. Соотечественники бегали по музеям и магазинам, ездили в экскурсионных автобусах, поднимались на смотровые площадки… А она, прилетев, сразу же выходила на улицы и прислушивалась.

Ее интересовали уличные музыканты. За последние годы она слышала пианистку, играющую на площади, виолончелиста, облюбовавшего ступени банка, певцов и певиц, музыкантов, игравших на гитарах, скрипках, барабанах, саксофонах, ханге… Один парень приспособил для игры даже метлу, в которой хитроумно была спрятана часть электрогитары…

Нора слонялась по улицам, пока не слышала звуки, которые с ней резонировали. Тогда она ускоряла шаги, подходила к понравившемуся музыканту — и вечерний концерт был обеспечен.

Сегодня музыкантов было много. Нервно голосила оперная певица, задумчиво играл саксофонист. Наконец издалека послышалась знакомая мелодия «битлов».

Нора пошла быстрее. На пешеходной улице играли парень и девушка. Скрипка и гитара, электрические. Вокруг стояли люди. Мужчина с синдромом Дауна напряженно вслушивался в звуки. Девушка с выкрашенными в ярко-зеленый цвет волосами, пожилая женщина в плотных, несмотря на жару, колготках, тощий мужчина, похожий на бомжа, туристы в огромных кроссовках — эта музыка захватывала всех, независимо от возраста и пола, социального положения и здоровья.

Нора примостилась на свободном краешке скамейки. Мужчина с синдромом Дауна подошел к музыкантам и гордо положил в раскрытый футляр от скрипки десять центов. Проследив за ним взглядом, Нора увидела желто-голубой флажок внутри футляра. Украинцы. Она так и подумала, что только славяне могут играть так чувственно и страстно. И так безукоризненно подбирать репертуар.

Ребята закончили, засобирались. Нора с сожалением поднялась, положила в футляр деньги, купила диск, поблагодарила музыкантов.

Вечер был в разгаре. Люди вокруг целовались, разговаривали, смеялись, ели и пили за столиками летних кафе.

Идти никуда не хотелось. Ничего вообще не хотелось. Настроение не улучшила даже музыка. Сегодня с утра, перед отъездом, у Норы случился разговор с начальником. Он имел обыкновение вставать с утра не с той ноги и срываться на подчиненных. Видимо, подошла очередь Норы.

— Доброе утро, Нора Александровна, — вкрадчивым голосом, не предвещающим ничего хорошего, начал начальник. — Я знаю, что вы в отпуске, но у меня замечания по вашему последнему отчету.

Нора получила сполна за все прошлые и настоящие грехи человечества. Даже будущие чуток захватила. Отвечать начальнику в таком состоянии было бессмысленно, она дождалась конца тирады, ответила заученно:

— Я поняла, Кирилл Петрович. Всё исправим, не беспокойтесь. Извините, я в самолете, уже просят выключить телефоны.

Настроение было испорчено. Весь полет Нора размышляла. Если люди нам даются для чего-то, то вот начальник ей — зачем? Чтобы она привыкала к хамству и несправедливости? Или чтобы научилась отвечать? Или просто надо менять работу?

Работа Норе нравилась, очень нравилась. Но к работе прилагался именно этот начальник, и терпеть его становилось всё тяжелее.

Нора села в ближайшую кафешку с романтичным названием «Розовый сад», заказала холодный коктейль. Жара не спадала даже вечером.

— Простите, вы русская? — молодой мужчина за соседним столиком не сводил с нее глаз.

— Да.

— А почему такая невеселая?

— Нет.

— Что «нет»?

— Нет, я не хочу знакомиться, я не буду с вами пить и в номер с вами тоже не пойду.

Мужчина расхохотался.

— Ого! Вот это мы вас достали! А вы всегда при взгляде на человека понимаете, что он будет говорить и делать дальше?

Нора спохватилась. Это что, она уже превратилась в мегеру?

— Простите, ради Бога. Настроение неважное.

— Знаете, я не буду спрашивать, почему у вас неважное настроение. Просто я здесь один, если составите мне компанию, буду рад. Если нет, настаивать не стану. Я вот размышляю, не пойти ли на органный концерт в церковь. Вы любите орган? Я вас приглашаю.

— Орган не очень люблю, но на концерт сходила бы, пожалуй.

— Тогда поторопимся, он через пятнадцать минут.

В общем, как это часто бывало в жизни Норы, вслед за какой-нибудь гадостью случалось что-то хорошее. Алексей — так звали нового знакомого — ей понравился. Он был умен, интеллигентен, любил музыку и стихи. И вообще был приятен и интересен. Нора, год назад пережившая тяжелый развод, в последнее время к мужчинам относилась с опаской, романов не заводила, замуж снова не стремилась. И с Алексеем отношения сначала установились исключительно приятельские, что Нору вполне устраивало.

Они провели вместе неделю отпуска, продолжали видеться, вернувшись домой. И как это часто бывает, хорошие отношения переросли в роман, они увлеклись друг другом.

Всё было хорошо, кроме работы. Начальник находился в фазе обострения, вставая теперь исключительно с неправильной ноги. Нора как ключевой сотрудник регулярно получала выволочки — по делу и без дела. Она нервничала, началась бессонница.

— Слушай, так не годится, — говорил ей Алексей. — Надо что-то делать. Может, все же другую работу поищем?

— Да в том-то и дело, что меня работа устраивает. И коллектив прекрасный. Если бы не начальник, работай и радуйся…

— Но начальника-то никуда не денешь?

— Ну да, — печально соглашалась Нора, и всё продолжалось бы и дальше, если бы однажды Алексей, заехавший за Норой после работы, не застал ее в слезах.

— Что случилось?

— Не могу больше! Наорал сейчас вообще ни за что ни про что…

— Слушай, покажи мне его кабинет, — вскипел Алексей. — Я сейчас этому старому козлу всё скажу! И заявление пиши, хватит!

Нора что-то кричала ему вдогонку, но Алексей уже не слышал. Быстрыми шагами он пронесся в приемную и захлопнул за собой дверь.

Он вышел через час, молча взял Нору за руку и вывел из офиса. Так же молча сели в машину. Алексей включил диск украинских уличных музыкантов, который Нора купила в день их знакомства, и сказал:

— Я знаю один хороший ресторанчик с живой музыкой, там потрясающий скрипач, поедем?

Нора не выдержала:

— Что ты ему сказал?

Алексей улыбнулся.

— Видишь ли, Нора, какая история… Захожу я к этому твоему упырю, слова еще сказать не успел, а он глаза на меня вытаращил, залепетал что-то… Я думал, он испугался, к столу подскакиваю, а на столе фотография… В общем, Нора, этот Кирилл Петрович…

Нора ничего не поняла.

— Какая фотография? Что Кирилл Петрович?

— Фотография, где мы втроем — мама, он и я маленький. Лет пять мне там. У нас дома такая же. А потом они с мамой развелись как-то нехорошо. Мама сказала, что он уехал далеко, я попереживал-попереживал, да и забыл. Мама вскоре замуж вышла, дядя Слава мне не хуже родного отца. А с родным я с тех пор и не виделся. Если б не фотография, не узнал бы. А он меня узнал сразу, представляешь? Прощения просил, про жизнь несложившуюся рассказывал… Ну да что мне до его жизни? Он сам свой путь выбрал. В общем, поговорили мы с ним по-мужски. Видеть я его не хочу больше, незачем. А тебя он больше не тронет. Работай спокойно, если нравится. А вообще-то, Нора, жениться нам с тобой пора и детей заводить.

Нора во все глаза смотрела на Алексея.

— Это ты мне сейчас предложение делаешь?

— Нет, это я сейчас вслух думаю. Предложение я тебе, как положено, сделаю — с цветами, кольцом и всё такое. Вы ж это любите?

— Кто это «вы»?

— Вы, девочки. Ну я читал, что любите. У меня опыта нет, я первый раз собираюсь предложение делать, между прочим!

— И последний! — развеселилась Нора. — И музыку эту включить не забудь, когда соберешься, это важно!

— Да уж понимаю, — улыбнулся Алексей, паркуясь. — Куда ж мы теперь без этой музыки…