Иерихонская роза

Иерихонская роза

А в экономе не повезло. Там летела спортивная команда в знакомой форме, и в салоне стоял терпкий запах мужского пота. Хуже всего было то, что рядом с Ириной Петровной в кресло плюхнулся толстый, немолодой то ли тренер, то ли массажист, немедленно снял обувь, вывалил ноги в дырявых пахнущих носках и тут же захрапел на весь салон. Дышать стало абсолютно нечем.

Ирина Петровна прошла за глотком чистого воздуха в туалет, но недооценила спортсменов. Кто-то из них уже побывал там до нее и пометил территорию.

Раздосадованная Ирина Петровна вернулась на свое место, обрызгала все вокруг духами и уткнулась в книгу. Хорошо хоть лететь недолго, пару часов.

Водитель встретил в аэропорту.

— Как съездили, Ирина Петровна?

— Нормально, Вася. Поехали домой.

— Ирина Петровна, хотите знать моё объективное мнение?— Вася любил выражаться культурно. — Вы выглядите усталой.

— Да полет был не самый приятный, соседи…

— А я вам сейчас настроение подниму, — Вася улыбался во весь рот. — Вы ж женский день проездили, и у меня амбивалентные на этот счёт чувства. Праздник, конечно, для меня странный, но традиции ломать нельзя. Я вам Восьмого марта и звонить не стал: с глазу на глаз поздравлять продуктивнее, чем дистанционно.

С этими словами он протянул ей какую-то прозрачную коробочку. В коробочке лежал серый засохший шарик.

— Вася, это что?

Вася, довольный произведённым эффектом, разулыбался ещё шире.

— А это, Ирина Петровна, иерихонская роза. Такое растение пустыни. Когда воды нет — оно скукоживается и катится, пока не найдёт. А от воды зеленеет и расцветает. И так много раз — умирает и оживает. Я вам скажу так: вас уже никакими цветами не удивить, я ж букеты ношу, видел. А вот такую диковину вы точно не видели.

— Правда, не видела.

— Вот.— Вася довольно поглядывал на неё в зеркало. — Дома поставьте в воду — и посмотрите, что будет. Факты утверждают положительно, что должно ожить. Расскажете потом.

— Обязательно расскажу.

Дома Ирина Петровна разделась, распаковала чемодан и вспомнила про подарок. Вытащила сухой шар из коробки — в нем совсем не было жизни, ни капельки. Она пристроила его в широкую вазу с водой, приняла душ, составила план на завтрашний день и пошла спать.

Утром, когда Ирина Петровна зашла в кухню, чтобы сварить кофе, она увидела, что шар раскрылся и распластался зелёными лапами по всей вазе. «Надо же, действительно ожил. Совсем как я, — подумала вдруг Ирина Петровна. — Уже, кажется, всё, совсем нет ни сил, ни желания жить. А потом, глядишь — живёшь дальше… Сцепишь зубы и живёшь…»

Единственный сын Ирины Петровны, двадцатилетний красавец Димка пять лет назад разбился с другом на мотоцикле. Вот тогда она превратилась в такой мертвый шар — жизни в ней не было, так неожиданно, так страшно было горе. Год она ходила на кладбище каждый день. Садилась там на землю, пока ещё не было памятника, и разговаривала, разговаривала… С Димкой и с Богом. Первого спрашивала, на кого он ее оставил. Второго — за что так с ней поступил.

Время не лечит. Просто привыкаешь жить с горем — и без сына. Смотришь на его ровесников, представляешь, как бы он взрослел, как женился бы, как появились бы внуки — такие же красивые, как он, с ямочками на щеках…

Иерихонская роза. Катится по пустыне, ищет воды, цепляется за жизнь. А зачем? Зачем?..

Кофе вскипел и вылился из турки. Ирина Петровна начала вытирать плиту, обожглась.

И правда, зачем?

— Ну как роза? — спросил жизнерадостный Вася, когда она вышла из подъезда. — Расцвела?

— Не расцвела, но и правда распустилась. Зазеленела. Надо же, какое интересное растение! Спасибо, такой необычный подарок!

Польщенный Вася начал рассказывать какую-то историю к случаю.

— В бытность начала трудовой деятельности водителем…

Ирина Петровна вдруг остановила его.

— Давай поедем на кладбище, Вася.

Вася понимающе замолчал, но через несколько минут все же спросил:

— Сегодня же среда, у вас утром совещание…

— Я отменю. Поехали.

На кладбище она прислонилась к холодному мрамору, погладила буквы имени сына. Потом долго сидела на скамейке. Не плакала. Она давно уже не могла плакать. Просто разговаривала с ним.

— Вот, сыночек, Вася подарил розу. Ну это только так называется — роза. Комок какой-то мертвый. А вот поди ж ты, ожил за ночь. Я себя чувствую таким комком. Тебя нет — и жизни нет для меня. На людях вроде оживаю, а на самом деле — сухой комок…

На памятник села маленькая взъерошенная птица с белым брюшком и строго посмотрела на Ирину Петровну.

— Какая красивая, — вслух произнесла Ирина Петровна.

— Тинь-тинь-тинь, — ответила птица.

— И поешь красиво.

Птица, как будто поддерживая разговор, затинькала без остановки.

Ирина Петровна поднялась. Птица замолкла.

— Что же мне делать, Димочка? Плохо мне без тебя…

Птица не улетала и так же строго смотрела на Ирину Петровну, как будто хотела что-то ей сказать.

Ирина Петровна шла к машине и думала о том, что надо учиться жить. Жить, а не доживать. Учиться снова радоваться жизни — вдруг получится? В жизни столько радости — птицы, цветы, дети…

И надо будет прочитать про эту иерихонскую розу — может, она все-таки зацветёт?