Бес тебя

Бес тебя

Совсем как мама в детстве. А ведь я тогда думала: вырасту, никогда не буду делать замечаний своим детям… Но что же делать, если Малыш перевешивается на один бок? Вот уже и сколиоз ставят врачи…

Марина заглянула в тетрадь. Сын делал русский. Подбирал предлоги. С тобой, про меня, от нас, бес тебя…

— У тебя ошибка, — автоматически сказала Марина.

Малыш поднял глаза, снова посмотрел на упражнение.

— Не вижу, где?

— Без тебя. Надо через «з».

— Почему? «Тебя» же начинается с глухой согласной…

— Это другое правило.

— Какое?

— Ну «без» всегда через «з», это просто надо запомнить. Если предлог.

— А бывает не предлог?

— Бывает. Существительное. Бес. Черт то есть. Есть еще слово «бесенок» — это маленький бес.

— Мама, я так смешно придумал: бес тебя. То есть твой бес. Смешно, да?

Марина чмокнула Павлика в макушку и вернулась в кухню — рассказать Косте про смешного «беса тебя».

Кости в кухне не было.

Кости вообще не было в доме.

Он бросил их с Малышом месяц назад, а она никак не может привыкнуть, что его здесь нет.

Марина опустилась на табурет. Не думать о нем, не думать о ней, не думать о том, что он их бросил…

Больше всего сейчас хотелось выпить, швырнуть в стену чашку с надписью «Любимой» и зарыдать на весь дом.

Но в детской сидел Малыш и писал предлоги с местоимениями. И ради этого смешного, любимого, смышленого и все понимающего мальчугана она не будет рыдать. Она возьмет себя в руки и нажарит сыну его любимых сырников.

Марина подошла к плите, аккуратно разложила на сковороде подготовленную массу. Запах ванили окутал дом.

— Мама, это что, сырники? — крикнул Малыш. — Только изюмы не клади, ты же помнишь, что я не люблю изюмы?

Марина все-таки заревела. Как, как можно было уйти от сына, который не любил «изюмы», боялся клоунов, лучше всех в классе плавал и трогательно целовал родителей перед сном? У мужчин нет родительского инстинкта. Это матери никогда не бросают детей. Ну, за исключением каких-то совсем уж клинических случаев. А отцы — сплошь и рядом. Им женщины важнее.

— Мама, ты плачешь? — Малыш стоял рядом.

— Нет, в глаза попал дым… От масла… А ты что, уже все сделал?

— Да. Я сырников хочу. С компотом.

И тихо добавил:

— Не плачь. Он вернется.

Марина закусила губу, глубоко вздохнула, налила компот.

— Может, вернется, а может, нет. Это ничего, Малыш. Главное, у тебя есть и папа, и мама, и мы оба тебя очень любим.

Вечером, когда она уложила сына, позвонила мама:

— Ну что, какие новости?

Марина рассказала ей про беса и предлоги.

— Константин не звонил?

— Нет.

— Ты сама как?

— Если бы не Павлик, ревела бы без остановки, а так держусь.

Мама завела старую песню:

— Я давно тебе говорила: нельзя быть чеховской душечкой. У тебя же в жизни ничего не было, кроме Костика и Павлика. Как замуж вышла, так и растворилась в них, как будто тебя самой уже и нет. Вот и наскучила мужику.

— Умеешь ты утешить, мамочка, — вздохнула Марина.

— Прости. Я же о тебе беспокоюсь. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Я тоже этого хочу, мама. Только теперь не знаю, что такое счастье — без Костика.

— А когда счастье с кем-то — это не счастье, а зависимость. Ладно, не время сейчас нотации читать, хотя и очень хочется. Давай спать. В выходные приедете?

— В выходные? Приедем.

Марина отложила телефон, задумалась. Душечка? Наверное. Она слишком старалась быть женой и мамой. Такой правильной, любящей. Возможно, это скучно. Возможно, мужчинам нужно что-то другое: говорят же, что они любят стерв, что их надо дразнить, будоражить, заставлять ревновать… Ничего этого Марина не умела. Она просто умела любить своих мальчиков — до самозабвения.

Самозабвение. Забыть себя. А правда, если убрать то, что она мать и жена, что останется? Что она любит, чем увлекается, о чем мечтает?

Марина ужаснулась. Получается, что она действительно стала душечкой и жила только интересами семьи. Когда-то неплохо пела — сейчас забросила. Когда-то обожала смешные комедии — последние годы смотрит только мультики с сыном. В студенчестве читала запоем — теперь на тумбочке «Сказка о царе Салтане» и «Приключения Незнайки»…

Всю ночь Марина не спала и пыталась ответить на вопрос: если бы в ее жизни не было Костика — ну вообще, никогда — чем бы она занималась, кроме сына?

В выходные Марина купила себе ролики и два дня училась кататься. Падала, содрала локти и колени, но к вечеру воскресенья уже вполне сносно ездила по парку с хохочущим Малышом.

— Мама, а давай еще на самокате научишься, знаешь, как здорово!

— А что, и самокат освою, дай время!

До самоката дело не дошло, но ролики и велосипеды стали обязательной частью выходных. Марина похудела, похорошела, записалась на йогу, обнаружила в городе несколько кафе с джазовой музыкой, о которых раньше даже не подозревала. И что удивительно — все ее новые интересы нисколько не мешали быть хорошей матерью. Малыш с удовольствием ходил с ней в кафе, с таким же удовольствием оставался с бабушкой или папой, когда Марина была на йоге или встречалась с подругами.

— Мама, ты классная! — сказал ей как-то Малыш. — У нас ни у кого в классе нет такой классной мамы!

Раньше он такого не говорил…

С Костей Марина старалась не пересекаться, обычно он забирал Малыша у мамы. Но однажды приехал раньше оговоренного времени, и дверь ему открыла Марина. Костя изумленно посмотрел на нее.

— Отлично выглядишь.

— Спасибо, Костя.

Костя помялся немного и добавил:

— Как вы вообще тут, без меня?

— Без тебя? — повторила Марина и улыбнулась, вспомнив Малыша. — Бес тебя… А ты знаешь, он меня отпустил.

— Кто?

— Да это я так, сама с собой. Нормально мы без тебя, Костя. Правда. У нас все хорошо.

И прислушалась к себе: не ёкнет ли что-нибудь внутри.

Не ёкнуло.

И правда, отпустил бес.

А чашку эту дурацкую все же надо разбить.

Ну или хотя бы выбросить.