Лев Рыжков

ОЧЕНЬ ВСЯКАЯ ЖИЗНЬ

Сегодня котейка Илюшан Пармезаныч накрыл мохнатой лапой библиографическую редкость — книгу Натальи Тованчевой «Очень всякая жизнь». С авторессой мы знакомы еще с прошлого тысячелетия. Работали (правда, совсем недолго) в одном кабинете Г-образной формы. Наталья Григорьевна освещала вопросы культуры. Я — где-то в углу угрюмо корябал про казачество. Сейчас Наталья Тованчева — большой кубанский телебосс. Не так давно она приезжала в Москву и проводила творческий вечер — совместный с поэтессой Светланой «Кот Басё» Лаврентьевой. Я, помню, ужасно опаздывал, и когда прокрался в клуб с горшочком фиолетовых инопланетных орхидей, Наталья Григорьевна прервала чтение и сказала: — Ага! Вот и еще один писатель появился! Так у меня в библиотеке образовалась библиографическая редкость с автографом.

***

«Очень всякая жизнь» представляет собой сборник маленьких рассказов. От трех до десяти страниц каждый. Бумага матовая, на ощупь приятная. Фотоиллюстрации затейливы и, полагаю, изысканны. Но читать эту книгу я долго боялся. Объясню почему. Женская проза, на самом деле, — минное поле. Это вид словесного творчества в разы более сложный, чем проза мужская. Авторессам-дамам очень легко вляпаться в какие-нибудь, скажем там, крайности — шопоголизм, гламур. Сколько раз я своими глазами читал, как писательницы, страницы до сотой державшие вполне пристойный уровень, вдруг, на любовных переживаниях начинали сюсюкать. Или вот, например, для пишущих женщин существует риск сорваться в пафос по какому-нибудь мимимишному поводу. И это далеко не все опасности.

***

Но страхи оказались напрасными. Наталья Тованчева как писатель все эти ловушки — видит. И это, на самом деле, грандиозное облегчение для читателя. Писатель Тованчева как слаломистка лавирует мимо всех досадных граблей, на которые радостно натыкаются многие прочие литераторши. Читать легко, без риска вляпаться, читать, переживая за героинь, предвкушая вираж сюжета и трансформацию образа — это дорогого стоит. Язык — простой, без красот, пышностей и витиеватостей. Но, в то же время, читающий видит все происходящее предельно кристально. Картинка, как говорят телевизионщики, четкая. Есть внимание к деталям. Тоже — гигантский плюс в писательскую карму. Вот, например, водитель-азиат прячет купюры в носок. А вот валторнист венской оперы что-то упорно вытряхивает из инструмента.

***

Есть отчетливость образов. Их обоснованность. Героини рассказов могут быть хоть сколько угодно крутыми бизнес-вумен, но читателю предельно ясна мотивация их действий и желаний. Вот хочется, например, героине в венскую оперу. Или в Мюнхен на шопинг. А читатель понимает, что ей действительно туда надо. И совершенно четко — почему. Все объяснено очень просто. А венская опера, к слову, описана так, что прочитал — и будто сам там побывал)) На мужчин, конечно, в текстах много нареканий. Мужики колыхают пузами, хлопают шлепанцами, загуливают и обманывают. Впрочем, иногда на пути героинь возникают первые любови. И краски текста в этом случае ощутимо теплеют. И, казалось бы, ага! Попалась авторесса! Все-таки вписалась в своем слаломе в грабли. В данном случае — одномерного отношения к мужчинам. Но нет! В финале вдруг возникают феерически смешные охотничьи рассказы, где мужские образы — выпуклы и интересны.

***

Но главное, пожалуй, в книге то, что она учит разумному, доброму и вечному. Самый лучший рассказ, на мой взгляд, называется «Буженина». Он — о любви к родителям. Я читал его в метро и, не буду скрывать, взрыднул. Слезы капали из под очков на коленки сидевшей подо мною бутовчанки. Она фыркала, но не так, чтобы злобно. А потом заинтересованно сфотографировала обложку на айфон. Будет, наверное, искать, где скачать, наивная)) Ну, и в заключение добавлю в бочку патоки каплю критики. Местами, кое-где, показались избыточными концовки. Например, в том же рассказе про Венскую оперу. Как-то по-болливудски, скажем так, решен финал. Хотя, с другой стороны, эмоцию такая концовка дает. «Очень всякая жизнь», без сомнения, будет интересна женщинам — попереживать, посочувствовать. А мужчинам — просто полезна. Хотя бы для того, чтобы понимать женщин. Чтобы идти на свидание не остолопом с куцым веником в целлофане, а, так сказать, со знанием того, что хочет женщина))»